Русская Православная Церковь Московского Патриархата. Санкт-Петербургская епархия.

Церковь Успения Божией Матери

на кладбище Московской Славянки

Территория Московская Славянка, 2А, посёлок Шушары, Пушкинский район, Санкт-Петербург.

О чем говорят наука и религия

«Нездраворассудителен математик, ежели он хочет Божескую волю вымерять циркулем.

Таков же и богословия учитель, если он думает, что по Псалтире научиться можно астрономии и химии».

Ломоносов М. В. 

Научный атеизм, агностицизм, скептицизм в наше время становится своеобразной модой, входящей в сознание молодых людей. Можно заметить, что современный человек, объявляя себя атеистом или агностиком ссылается, как правило, на научные убеждения, связанные с теорией эволюции, касающейся происхождения человека, или теорией Большого взрыва, касающейся возникновения Вселенной. Верующие же люди при этом иногда могут чувствовать себя немного ущербными перед роковыми аргументами современных научных исследований. Ведь в главном источнике христианской веры и знаний о Боге – Библии – нет никаких мнений на этот счёт. Нет там ни аргументов в пользу той или иной гипотезы, ни, естественно, контраргументов. Есть только повествование о днях творения, первых людях, их грехопадении и последующей истории спасения. Атеисты могут бравировать знаниями и новыми открытиями, верующие же в растерянности ищут учёных-богословов, которые либо как-то сумеют попытаться совместить библейскую картину мира с современными гипотезами, либо опровергнут атеистические нападки, опираясь на те же знания. В действительности ошибку могут совершать как богословы, так и атеистически настроенные люди.

Пропасть между наукой и религией на сегодняшний день имеет больше психологический характер, чем гносеологический. Это, как правило, может быть вызвано  непониманием того, о чём сообщает нам Священное Писание, поскольку именно этот Источник оказывается в центре внимания многих дискуссий. За историю последних двух столетий идея эволюции, по выражению архим. Ианнуария Ивлиева, «оказалась яблоком раздора в естествознании, в философии, в религии и в идеологии».  В США, например, в середине 1920-х годов в нескольких штатах запрещали преподование в школе эволюционной теории.  Естественно, против таких запретов было немало выступлений, нередко переходивших в политические дебаты. В середине 2000-х годов религиозные консервативные движения в США ослабли, но споры продолжаются и по сей день. А в 2007 году Парламентская ассамблея Совета Европы постановила, что краеционизм в любых его формах не является научной дисциплиной и может преподаваться исключительно в контексте религии, но не науки.  Дискуссии о происхождении мира и человека проникали во все цивилизованные страны и, конечно, примеров противостояния между двумя мировоззренчискими позициями можно привести немало. Вопрос в том, насколько эти споры корректны сами по себе?

На самом деле верующему человеку при более детальном рассмотрении Священного Писания может стать ясным, что этот Источник не претендует на научность. Если мы принимаем такую позицию, то любые споры снимаются сами собой. Всегда важно обращать внимание на то, что хотели сообщить авторы в текстах Писания, в каком контексте было сказано и какой замысел сами авторы преследовали. Для этого необходимо понимать, что подход к изучению Писания менялся от времени к времени.

В 2013 году на VII Международной богословской конференции Русской Православной Церкви, в которой приняли участие ведущие богословы Православной Церкви, светские учёные, зарубежные специалисты, была отмечена необходимость критических исследований Священного Писания, которую Церковь должна взять во внимание, используя научный опыт западных библеистов. В частности Святейший Патриарх Кирилл, комментируя итоги круглого стола «Шестоднев и его контекст» отметил, «что для православной традиции неприемлемы как крайние формы креационизма, так и попытки увидеть в библейском рассказе подтверждения теории эволюции».  «Глубоко убежден, - говорил Патриарх, - что неправы ученые и неправы богословы, которые стоят на позициях буквального прочтения священного текста...».

Как мы видим, отношение к Библии меняется в Церкви в сторону её критического исследования. И, конечно, это никак не должно пугать сознание верующих людей, желающих оставаться в рамках церковной традиции. Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев) в своём докладе на международном симпозиуме «Слово Божие в духовной жизни», прошедшем в Италии в 2011 году, отметил, что «учёный, изучающий букву Библии с помощью историко-филологических методов, и богослов, сосредоточивший своё внимание на духовном толковании Писания сквозь призму святоотческой экзегезы, смотрят на Библию с двух разных точек зрения. Важно понимать, что эти точки зрения не противоречат одна другой».

В первую очередь, конечно, важно иметь ввиду, что Откровение, заключённое в словах Священного Писания, затрагивает тему взаимоотношений человека с Богом. Бог с самых первых глав книги Бытия представлен Творцом, имеющим живое соприкосновение со Своим творением. Он промышляет о нём и оценивает его. Человек явился завершающей фазой Божественного миротворения, которому Бог дарует полноту благ в виде райского существования. Авторы книги Бытия подчёркивают апофеоз человеческого величия в виде даруемой Богом свободы и изображают сцену драматического исхода неверного её использования человеком. Всё это выглядит как поэзия, иллюстрирующая интимную сферу взаимоотношений человека со своим Творцом. И эта иллюстрация преследует цели откликнуться в личных религиозных чувствах читателей. Различные вопросы об аутентичности библейского Шестоднева, изыскания данных из области естественных наук, подтверждающих реальность этих событий, не должны являться приоритетными. Подробно эту мысль выражает прот. Кирилл Копейкин, кандидат богословия и кандидат физико-математических наук: «Соотносить библейский текст с нашими современными представлениями о том, как устроен мир, и пытаться напрямую соотнести библейское повествование о творении мира с современными космологическими воззрениями, на мой взгляд, отчасти возможно, но это нужно делать очень бережно и осторожно, всегда памятуя о том, что возникло это в очень разных контекстах. Современная наука возникла из представлений о том, что природа – это вторая книга Бога, взаимодополнительная по отношению к Библии. Она помогает нам глубже понять первый текст. Современная наука, как ни странно, помогает нам увидеть в библейском тексте те глубины, которые мы, может быть, по-другому не увидели бы».  Примечательно, что мы имеем дело с двумя взаимодополняющими источниками откровения, которые передают нам истину о бытии Бога и Его замысле о творении. Подобную же мысль выражал когда-то и русский учёный М. В. Ломоносов с той лишь разницей, что природу он называет первой книгой, в которой Бог показал «Своё величество... Вторая книга — Священное Писание. В ней показано Создателево благоволение к нашему спасению».  Незадолго до Ломоносова, в Европе парадигму о двух книгах откровения предложил английский учёный Фрэнсис Бэкон (1561-1626). По выражению прот. Кирилла Копейкина, «именно в контексте европейской интеллектуальной традиции, укоренённой в библейском мировосприятии, сформировалось представление о двух божественных Книгах - Книге Мира и Книге Откровения, между которыми нет и не может быть противоречия, поскольку они созданы одним Автором».  

Современное естествознание после открытия квантовой физики и связанного с нею, так называемого, «принципа неопределённости» Вернера Гейзенберга (1901-1976), «квантовой нелокальности Вселенной» и многих других открытий приходит к пониманию, что мир устроен намного сложнее, чем то, как его представляла классическая физика до XX века. Между прочим, у самого Гейзенберга, одного из основателей квантовой теории, лауреата нобелевской премии, есть оригинальное выражение: «Первый глоток из кубка науки порождает атеизм, но на дне сосуда нас ожидает Бог».  Известно, что Нильс Бор (1885-1962) полемизировал с главным аргументом Альберта Эйнштейна (1879-1955), высказанного им на V Сольвеевском конгрессе в Брюсселе: «Я не могу поверить, что Бог играет в кости!» Эйнштейн никак не мог признать то, к чему склонялись многие его коллеги после открытия квантовой физики, а именно, что электорны не подчиняются никакому строго детерминированному порядку, но в их поведении обнаруживается вероятность и случайность, что, в свою очередь, может дать серьёзные основания для развития религиозной идеи Божественного вмешательства в судьбы этого мира. Сам Эйнштейн не был абсолютным атеистом, но, возможно, в мире, который создан Разумной Силой, хотел видеть скорее разумно-детерминированный порядок, чем пугающую иррациональную случайность или вероятность. Бор возразил ему однажды: «Не нам указывать Господу, как управлять миром».

Благодаря открытиям квантовой физики, наука теперь серьёзно подходит к изучению вопроса о сознании как таковом. Интересно то, что этой областью раньше занимались исключительно только гуманитарные знания – философия, религия или психология. Но вдруг оказалось, что результаты исследований элементарных частиц, электронов зависят от факта наблюдения. Это странно, но человек, его присутствие и наблюдение за загадочным микромиром меняет поведение электронов. Само слово «сознание» (англ. consciousness) опасно было употреблять в статьях таких научно-авторитетных журналов как «Nature» или «Science». Сейчас эта картина немного меняется. Андрей Дмитриевич Линде, советский и американский физик, профессор Стэнфордского университета, в одном интервью утверждал, что сознание должно быть включено в научные исследования: «У меня есть сомнение, что можно выкидывать сознание за рамки современной науки. Обычно мы считаем, что мир состоит из материи, а сознание нужно для того, чтобы понять, что такое материя. Я думаю, что эта точка зрения немножечко примитивная, и нам придется как-то все вместе объединять. Это революционные шаги, которые нам предстоит еще сделать и о которых еще можно только с робостью мечтать».  

В настоящее время ряд учёных обращает свои исследования на эту потаённую область жизни. В частности Мэтью Фишер, физик из Калифорнийского университета Санта-Барбары, выдвинул предположение о том, что «ядерные спины атомов фосфора могут служить рудиментарными кубитами мозга – из-за чего он способен работать по принципу квантового компьютера».  В 2018 году научная команда Фишера получила грант от «Heising-Simons-Foundation» в размере 1.200.000$ для поверки этой гипотезы. Мэтью Фишер в качестве научного руководителя проекта в течении трёх лет будет подвергать эту гипотезу экспериментальным испытаниям. В проекте принимают участие ведущие учёные из разных стран мира, работающие в области квантовой физики, молекулярной биологии, биохимии и нейробиологии. Команда ищет экспериментальные доказательства квантовых процессов в мозге и нейронных корелятов сознания. Исследования могут пролить свет на то, как работает мозг и получить новые модели лечения психических расстройств, а главное ответить на вопрос: являемся ли мы квантовыми компьютерами?

Я как священник знаю непонаслышке, какие чувства возникают у некоторых верующих людей, когда они слышат о продвижении этих исследований с пугающими понятиями и не менее пугающими вопросами о том, являемся ли мы квантовым компьютером или представляет ли мир компьютерную голограмму и прочее. Конечно, это язык науки, а не библейских терминов. Важно смотреть вглубь, а не спорить о словах. На глубине, как говорил упомянутый Гейзенберг, нас ожидает Бог. Если научный мир глобально подходит к решению вопроса о том, что такое сознание, то это фактически всего один шаг до сближения с мнением религии на этот счёт. Потому что испокон веков вопрос о человеческом сознании всегда являлся областью религиозной компетенции. А дальше по инерции могут возникнуть вопросы о проблемах нравственности, то есть вопросы религиозно-этического характера, поскольку странным бы было разгадывать тайну сознания, игнорируя духовную область, которая на него влияет. Речь идёт о добре и зле. Эти категории также могут стать областью серьёзных научных исследований. Ведь как стало известно из выводов той же квантовой физики, материи, в том смысле, в котором её понимали с античных времён – как нечто инертное, неживое, мёртвое, вовсе не существует. Мы соприкасаемся с миром и контактируем с ним путём электромагнитного взаимодействия. То есть все наши чувственные впечатления, которые мы получаем из внешнего мира, имеют электромангитную или световую природу. И тут закономерно возникает вопрос: что такое свет? Мы не будем подробно погружаться в эту тему, поскольку она требует анализа самых глубоких выводов из области физических и религиозно-философских исследований. Скажем только, что видимый и невидимый мир разделен светом. Мы же находимся где-то на границе. Вспомним самую первую главу книги Бытия Священного Писания, то место, с которого начинается главный процесс образования видимого нами мира. «И сказал Бог: да будет свет! И стал свет» (Быт.1;3).  Действительно мир представляет из себя своеобразное духовно-световое поле, где есть человек, его сознание и, конечно же, его выбор между добром и злом. Когда-то ещё в XIV веке один из самых выдающихся богословов, мистик Восточной Церкви Святитель Григорий Палама (1296-1359) весь мир назвал «писанием Самоипостасного Слова» . В том смысле, что мир представляет из себя текст, где все части между собой тесно взаимосвязаны, текст, который мы можем прочитать. Этим и занимается как наука, так и религия. Всё это продиктовано желанием постичь замысел или идею Творца о мире.

Кто знает, быть может, через несколько десятилетий в науке и даже в школьных учебниках каким-то обоснованным способом может появиться термин «Бог», как он сейчас появился, например, в нашей Конституции. И, быть может, этот термин будет иметь вполне научное применение. К этому понятию будут аппелировать учёные и исследователи, как когда-то его использовали философы эпохи Нового Времени или Просвещения. И пропасти или разрыва между наукой и религией будет меньше. Сейчас такие тенденции частично уже возникают, если сама наука официально вносит необычные названия, именуя, например, некоторые частицы «частицей Бога», если речь идёт о бозоне Питера Хиггса, или «частицей Ангела», если речь идёт о формионе Этторе Майорана, загадочно пропавшего без вести в 1937 году после некоторых своих открытий. Но пропасть как всегда будет оставаться в чувствах, то есть в области психологической или, лучше сказать, духовной. Поскольку само слово «Бог» – это не просто теологический или научный термин. С этим словом всегда будут связаны определённые религиозные чувства. Это отношение или соотношение своего состояния с тем, что о Боге известно через Откровение в Священном Писании. Французский философ Габриэль Марсель (1889-1973) отметил это противодействие воли, говоря о рациональных доказательствах бытия Бога. Попытка доказать, по справедливому замечанию Марселя, может интерпритироваться оппонентом как «навязывание своей воли», что вызывает естественное желание сопротивляться.  Вера, или вернее сказать, доверие, потому что именно о доверии говорит нам Библия – это всегда акт свободного выбора и свободной воли, а не поиск доказательств или достаточных аргументов в пользу существования Бога. Примечательно и то, что само слово «вера», по евр. «эмуна» имеет общий корень со словом «амэн» (аминь), что значит «верно», «истинно». Из этого следует, что Бог – это реальность, лежащая вне меня и находящаяся во мне, с которой я все время должен как-то соотноситься. Вера, верность, доверие всегда будет оставаться областью по-настоящему личной, духовной, религиозной жизни, вне зависимости от того, как понятие «Господь Бог» будет использоваться в науке, философии, психологии или даже богословии.

Автор - Священник Сергей Ситников